Во время работы над декорациями для какой оперы малевичу пришла идея черного квадрата

Тест онлайн

Нашли ошибку? Выделите ошибку и нажмите Ctrl+Enter

1. 

Кем был Малевич по происхождению?

2. 

Сколько братьев и сестер было у Малевича?

3. 

Кем Малевич служил в Курске?

4. 

Во время работы над декорациями для какой оперы Малевичу пришла идея «Черного квадрата»?

5. 

Манифестом какого направления является «Черный квадрат»?

6. 

Как называлась группа преданных учеников и последователей Малевича?

7. 

Как называется главный теоретический труд Малевича?

8. 

По какому обвинению Малевич был арестован ОГПУ?

9. 

Портреты какого характера художник писал в конце жизни?

10. 

В каком возрасте скончался Малевич?

Проверить
посмотреть правильные ответы
рестарт

Закончили отгадывать?

February 1 2009, 18:57

Викторина «Казимир Малевич»
Вы ответили на %%score%% из %%total%% вопросов

Добро пожаловать на развлекательный портал Пибарум. Это территория информационной разгрузки, где каждый человек найдет себе что-то по душе. Это все самое смешное — такое как юмор, комиксы, приколы, смешные демотиваторы, фото и видео, интересные факты и истории, тесты на эрудицию по мотивам русских мультфильмов.

«Лицо моего квадрата не может слиться ни с одним мастером»

К. Малевич. Автопортрет. 1910-1911 годы

Наверное, в историю искусства Казимир Малевич войдет как один их тех, кто целенаправленно, осознанно и весьма успешно собственным творчеством обесценивал все то, что было создано до него. Свой «Черный квадрат» художник называл «голой иконой без рамы», а себя — Председателем Пространства. Малевич, автор манифестов, лекций и докладов, неоднократно заявлял о намерении «зарезать искусство живописное, уложить его в гроб и припечатать Черным квадратом». И уже почти сотню лет его квадрат продолжает припечатывать не столько искусство, сколько неокрепшую психику слабонервных представителей и любителей так называемого современного искусства. Известно, что русский художник, идеолог объединения «Мир искусства» А. Бенуа говорил о «квадрате»: «Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы ставят взамен Мадонны».

Разумеется, Малевич был не единственным, кто «ставил взамен Мадонны» свои работы. Если вспомнить, как быстро и как кардинально происходили перемены во всех сферах жизни в начале ХХ века, то наше нынешнее время покажется весьма консервативным. А каково было, когда в качестве стихотворения вместо ямбов и хореев предлагались нечленораздельные звукосочетания вроде стихотворения Алексея Крученых, «Дыр бул щыл», написанного в 1913 году.

В лекции «Кризис искусства», прочитанной в Москве в ноябре 1917 года, киевлянин Н. Бердяев проницательно заметил: «Мы присутствуем при кризисе искусства вообще, при глубочайших потрясениях в тысячелетних его основах. Нарушаются грани, отделяющие одно искусство от другого и искусство вообще оттого, что не есть уже искусство, что выше или ниже его. Слишком свободен стал человек, слишком опустошен своей пустой свободой».

А религиозный мыслитель С. Фудель писал: «Точно какая-то ненависть к плоти мира, к самой материи мира все сильнее поднимается в человеке, пожелавшем своими нечистыми руками тронуть первооснову бытия, то основание, которого, — как сказал Апостол, — художник и строитель Сам Бог».

* * *

Казимир Северинович Малевич родился 11 (23) февраля 1879 года в Киеве на Бульонской улице в польской семье. Отец Казимира Малевича Северин Малевич был шляхтичем Волынской губернии Житомирского уезда и работал управляющим на сахарном заводе известного украинского промышленника Терещенко в селе Пархомовка Харьковской губернии. Мать Людвика (Людвига Александровна, в девичестве Галиновская) занималась домашним хозяйством. У четы Малевичей было 14 детей, среди которых Казимир был первенцем. По распространенному мнению, дата рождения Казимира Малевича — 1878 год, однако в приходской книге костела святого Александра в Киеве имеется запись о том, что будущий художник родился и был крещен в 1879 году. Кажется, эта путаница положила начало склонности Малевича жонглировать датами и датировать свои работы, исходя из внутренних побуждений. Так, например, четвертый вариант «Черного квадрата», помеченный автором 1913 годом, был написан художником на рубеже 1920-30-х годов. А в 1928 году для выставки в Третьяковской галерее Малевич создал ряд работ, стилизованных под собственное раннее творчество, и проставил на них соответствующие даты: 1903-1906 и 1908-1912 годы.

Когда Казимиру было 15 лет, он получил в подарок от матери краски, начал учиться рисовать и через два года поступил в Киевскую рисовальную школу Н. И. Мурашко.

В 1896 году семья Малевичей переехала в Курск. Здесь Казимир работал чертежником в Управлении Курско-Московской железной дороги, параллельно занимаясь живописью.

К. Малевич. Цветочница. 1903 год

В 1899 году Малевич женился на своей тезке, Казимире Ивановне Зглейц. К 1905 году семейная жизнь наскучила художнику, и он отправился в Москву в поисках творческих впечатлений, оставив супругу с детьми в Курске. 5 августа 1905 года он впервые подал прошение о приеме в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, однако принят не был. Возвращаться в Курск к жене и детям Малевич не захотел и поселился в художественной коммуне в Лефортове, где в большом доме художника Курдюмова жили около тридцати «коммунаров». Через полгода, когда деньги закончились, Малевич вынужден был вернуться в Курск. Летом 1906 года он снова подал документы в Московское училище, но его не приняли и во второй раз.

В 1907 году в Москву поехала мать Малевича, Людвига Александровна. Некоторое время она заведовала столовой, которую в рождественские праздники 1908 года ограбили, вследствие чего имущество семьи Малевичей было описано и продано. Людвига Александровна вновь открыла столовую в Напрудном переулке. В это время усилились размолвки Малевича с женой, и она отправилась с детьми в село Мещерское, найдя работу фельдшерицей в психиатрической лечебнице. Вскоре она уехала оттуда, оставив детей у одной из сотрудниц больницы.

В 1909 году Малевич развелся с первой супругой и вступил в брак с Софьей Михайловной Рафалович, отцу которой принадлежал дом в Немчиновке, куда отныне Малевич постоянно приезжал жить и работать.

В декабре 1913 года в Петербургском «Луна-парке» состоялись два представления оперы «Победа над Солнцем» (музыка М. Матюшина, текст А. Крученых, пролог В. Хлебникова, декорации и эскизы костюмов М. Малевича).

К. Малевич. Эскиз к костюму из оперы «Победа над Солнцем», 1913 год

Согласно воспоминаниям самого художника, именно во время работы над постановкой оперы к нему пришла идея «Черного квадрата». Задник декорации одной из сцен представлял собой квадрат, поделенный на две области — черную и белую. По словам художника, квадрат являл собой пластическое выражение победы активного человеческого творчества над пассивной формой природы: черный квадрат вместо солнечного круга. Впервые «Черный квадрат» был выставлен в Петрограде 1 января 1916 года (19 декабря 1915 года по старому стилю) и имел значительный успех. Первый и третий вариант картины представляют собой полотно размером 79,5 на 79,5 сантиметров, на котором изображен черный квадрат на белом фоне. Размеры второго варианта — 106 на 106 см, четвертого — 53,5 на 53,5 см.

«Черный квадрат» входит в цикл супрематических работ Казимира Малевича, в которых художник исследовал базовые возможности цвета и композиции. Второй вариант картины «Черный квадрат» включен в триптих, в составе которого также присутствуют «Черный круг» и «Черный крест». Эти работы были выставлены на петроградской футуристической выставке «ноль-десять» в 1915 году. Именно  эти и подобные им геометрические абстракции открыли целое направление авангардного искусства первой трети XX века, создателем, главным представителем и теоретиком которого и был Казимир Малевич. Но об этом мы скажем несколько ниже.

К. Малевич. Черный супрематический квадрат. 1915 год

В квадрате Малевич усматривал и некие сущностные знаки бытия человеческого: черный квадрат — «знак экономии»; красный — «сигнал революции»; белый — «чистое действие», «знак чистоты человеческой творческой жизни» и какие-то глубинные прорывы в Ничто, как нечто неописуемое и невыговариваемое, но — ощущаемое.

Мало кому известно, что к моменту написания Малевичем «квадрата» уже существовала картина, представляющая собой одноцветное, абсолютно черное изображение, правда, не квадратное, а прямоугольное. Это полотно под названием «Ночная драка негров в подвале» создал в 1882 году поэт Пол Билхолд, участник творческого объединения «Салон непоследовательных». На этом шутники из «салона» не остановились и продолжали создавать монохромные полотна разных цветов, словно состязаясь в злоязычии названий: так, художником Альфонсом Алле были созданы белый прямоугольник «Малокровные девочки, идущие к первому причастию в снежной буре» и красный прямоугольник «Апоплекcические кардиналы, собирающие помидоры на берегах Красного моря».

Так развлекалась парижская молодежь. А Малевич, спустя 30 лет после французов, в 1915 году в манифесте «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм» экстремистски провозглашал: «Я преобразился в нуле форм и выловил себя из омута дряни Академического Искусства. Художнику дан дар для того, чтобы дать в жизнь свою долю творчества и увеличить бег гибкой жизни. Только в абсолютном творчестве он обретет право свое. Самоценное в живописном творчестве есть цвет и фактура — это живописная сущность, но эта сущность всегда убивалась сюжетом. И если бы мастера Возрождения отыскали живописную плоскость, то она была бы гораздо выше, ценнее любой Мадонны и Джиоконды. А всякий высеченный пяти, шестиугольник был бы большим произведением скульптуры, нежели Милосская или Давид. Принцип дикаря есть задача создать искусство в сторону повторения реальных форм натуры. Собираясь передать жизнь формы — передавали в картине мертвое».

К. Малевич. Супрематизм, 1915 год

Изобретенному направлению — регулярным геометрическим фигурам, написанным чистыми локальными цветами и погруженным в некую «белую бездну», где господствовали законы динамики и статики, — Малевич дал наименование «супрематизм». Сочиненный им термин восходил к латинскому корню «супрем», образовавшему в родном языке художника, польском, слово «супрематия», что в переводе означало «превосходство», «главенство», «доминирование».

В своих философских изысканиях К. Малевич писал:

«Квадрат — зародыш всех возможностей.

В искусстве нужна истина, но не искренность.

Для каждой эпохи необходимо и новое искусство.

Искусство в сущности своей беспредметно, абстрактно.

Мы не можем победить природу, ибо человек — природа.

Художник должен выстроить живописную систему как живое тело.

Нужно дать формам жизнь и право на индивидуальное существование.

Всякая живописная плоскость живее всякого лица, где торчат пара глаз и улыбка.

Искусство не имеет ни будущего, ни прошлого, следовательно, оно вечно сегодняшнее.

Искусство есть тот момент достижения, который остановился, в котором пресекается всякое изменение».

После начала Первой мировой войны для издательства «Сегодняшний лубок» Малевич исполнил ряд агитационных патриотических плакатных лубков с текстами Маяковского.

В ноябре 1919 году Малевич стал руководить мастерской в Народном художественном училище «нового революционного образца» в Витебске, которую до него возглавлял Марк Шагал. Один из студентов мастерской, Е. Школьник, вспоминал: «Детская группа, в которой я занимался, была при мастерской Малевича. Основным видом и содержанием занятий в детской группе было копирование с «картин» Малевича. Мы старательно перерисовывали квадраты, прямоугольники, круги и раскрашивали их акварельными красками. Композиция фигур на многих картинах была сложная: геометрические фигуры часто пересекались и частично прикрывали друг друга. Все это производило впечатление чего-то единого целого, находящегося в постоянном движении (так, по крайней мере, говорили взрослые, поклонники Малевича)».

За три года, проведенные Малевичем в Витебске, были написаны почти все его философские сочинения. В рамках деятельности созданного им объединения «Утвердителей нового искусства» (УНОВИС) Малевичем были опробованы многие новаторские идеи в художественной, педагогической, утилитарно-практической сферах бытования супрематизма. В 1920 году у художника родилась дочь, которую он в честь УНОВИС’а назвал Уной.

В 1920-е годы Малевич возглавлял Государственный институт художественной культуры (ГИНХУК) в Петрограде, где занимался разработкой собственной теории прибавочного элемента в живописи, а также приступил к изготовлению объемных супрематических построений, «архитектонов», служивших, по мысли автора, моделями новой архитектуры. Но в конце 1926 года ГИНХУК был ликвидирован. Поводом к этому послужила статья Г. Серого «Монастырь на госснабжении» в «Ленинградской правде». Также был аннулирован подготовленный к печати сборник трудов Института с работой Малевича «Введение в теорию прибавочного элемента в живописи».

К. Малевич. Девушки в поле. Между 1928 и 1932 годами. Холст, масло 106х125

В 1927 году К. Малевич вступил в третий брак (с Наталией Андреевной Манченко) и вскоре уехал в заграничную командировку в Варшаву и Берлин, где выставлял свои работы и читал лекции. Получив внезапное распоряжение вернуться, срочно выехал на родину. По приезде в СССР был арестован и три недели провел в заключении.

В отличие от безликих ужасающих фигур (пример с «девушками в поле») творчество Малевича последнего периода жизни тяготело к реалистической школе русской живописи.

К. Малевич. Портрет дочери. 1934 год

В 1933 году художник тяжело заболел. Скончался в Ленинграде, 15 мая 1935 года. По завещанию после смерти тело Малевича было кремировано.

Затем урна с прахом художника была захоронена под любимым дубом Малевича близ деревни Немчиновки. Над могилой был установлен кубический монумент с изображенным черным квадратом.

Дочь Малевича Уна и вдова Наталья Андреевна у могилы художника в Немчиновке

В годы войны могила была утрачена, но ее местонахождение было установлено энтузиастами с достаточной точностью. Она находится недалеко от улицы Малевича в Немчиновке. На могиле установлен памятный знак: белый куб с красным квадратом.

Памятный знак на могиле Казимира Малевича

У Малевича было много учеников и последователей в России в 1915-1920 годах, которые объединялись одно время в группе «Супремус», но постепенно все отошли от супрематизма. Многие исследователи искусства усматривают прямое влияние творчества Малевича на весь европейский конструктивизм. Вокруг Малевича было много подражателей, но ни один из них не смог создать ничего, хоть как-то не по внешней форме, а по существу приближающееся к его работам. Это касается и конструктивизма.

«И я счастлив, что лицо моего квадрата не может слиться ни с одним мастером, ни временем, — говорил К. Малевич. — Не правда ли? Я не слушал отцов и я не похож на них. И я — ступень. В искусстве есть обязанность выполнения его необходимых форм, помимо того, люблю я их или нет. Нравится или не нравится — искусство об этом вас не спрашивает, как не спросило, когда создавало звезды на небе».

Ангелина  Демьянок, Одна Родина

***
Сенсационные данные о загадочной картине Казимира Малевича раскрыли в Третьяковской галерее. Под «Черным квадратом», как выяснилось, скрываются цветные изображения.

При помощи рентгеновских лучей на «Черном квадрате» ученые увидели очертания другой картины Малевича. Под микроскопом через трещины (кракелюры) полотна просвечивает еще один красочный слой. — Было известно, что под изображением «Черного квадрата» было некое нижележащее изображение. Мы выяснили, что таких изображений не одно, а два, — рассказала научный сотрудник отдела научной экспертизы Третьяковской галереи Екатерина Воронина. — И доказали, что первоначальное изображение — это кубофутуристическая композиция, а лежащая под «Черным квадратом» — протосупрематическая композиция.

— Действительно Малевич писал картины поверх других своих работ. У него не хватало холстов, он был очень беден, — говорит искусствовед, старший научный сотрудник отдела живописи первой половины ХХ века Ирина Вакар.

Кстати, в Третьяковке целых два «Черных квадрата» (а всего их четыре). Самый первый, датированный 1915 годом, находится в экспозиции музей. Вторая работа 1929 годом, тоже из собрания галереи, считается авторским повторением. Сейчас она «гастролирует» на международной выставке. Экспертизе подверглось полотно, которое постарше. После его исследования, музейщики сделали еще одно открытие: обнаружили и почти расшифровали надпись на «Черном квадрате». Эта подпись Малевича и скорее всего фраза читается так: «Битва негров в темной пещере». Так художник ответил на работу французского писателя, журналиста Альфонса Алле, который написал картина «Битва негров в темной пещере глубокой ночью».

Картина Альфонса Алле «Битва негров в темной пещере глубокой ночью».

— Надпись на картине Малевича скорее всего случайная, — считает искусствовед Ирина Вакар.- На супрематических работах было не принято ставить подпись. Поэтому мы делаем предположительную реконструкцию. Последнее слово фразы до сих пор не прочитано. Оно плохо сохранилось и сделано карандашом. Скорее всего «Черный квадрат» — действительно первая супрематическая картина Малевича, как собственно и утверждал художник.

— Почему только сейчас удалось увидеть и надпись и первоначальное изображение? Ведь «Черный квадрат» хорошо изучен.

— В последние годы появились цифровые технологии, бесконтактный химический анализ и более совершенные возможности, которые позволяют больше узнать о произведениях искусства. Не исключено, что под другими работами Малевича тоже сокрыто немало тайн. С этой точки зрения, исследование его супрематических работ 1915-1916 годов очень перспективны. Например, на одной из картин Малевича, которая находится в музее Людвига в Кельне, довольно могучие кракелюры. Такое встречается, когда краски положены в несколько слоев поверх нижележащей живописи. Так что впереди — масштабная работа. 

Впрочем, вряд ли искусствоведам удастся найти нечто сенсационное. Дело в том, что Малевич был очень беден, ему часто не хватало денег на холсты, и поэтому он часто писал картины поверх других своих работ.

Впервые «Черный квадрат» был выставлен на «Последней футуристической выставке картин «0,10», проходившей в художественном бюро Надежды Добычиной (Дом Адамини) на Марсовом поле в Петрограде с 19 декабря 1915 года по 17 января 1916 года. В красном углу помещения, где у православных всегда висят иконы, Малевич водрузил «Черный квадрат», указанный в каталоге как «Чёрный четырёхугольник» и ставший благодаря выставке известнейшей картиной русской авангардной живописи, которую затем прозвали «иконой русского авангарда». Были выставлены и другие картины Малевича, в том числе «Чёрный крест», «Чёрный круг», «Красный квадрат», а также полотна его сотоварищей и учеников. Всего экспонировалось 39 картин. 

Свой первый «Черный квадрат» Малевич нарисовал в 1913 году в ходе работы над декорациями к опере М. В. Матюшина «Победа над Солнцем»: чёрный квадрат появлялся вместо солнечного круга. По мнению художника, он означал победу активного человеческого творчества над пассивной формой природы — ведь квадрат, в отличие от круга, не встречается в природе. Поэтому свой первый «черный квадрат» художник тогда назвал просто: «Основной супрематический элемент» 

Автопортрет. Художник. 1933 год.

Картина, написанная Малевичем в 1915 году, остается, пожалуй, самой обсуждаемой картиной в русской живописи. Для кого-то «Черный квадрат» — это прямоугольная трапеция, а для кого-то — это глубокое философское послание, которое зашифровал великий художник. Точно так же, глядя на кусочек неба в квадрате форточки, каждый думает о своем. А о чем подумалось вам? Знаменитое полотно Казимира Малевича — это шарлатанство или зашифрованное философское послание?

Знаменитая картина поделила на два периода не только жизнь художника, но и историю художественного искусства. С одной стороны, совсем необязательно быть великим художником, чтобы нарисовать черный квадрат на белом фоне. Да любой так сможет! Но вот в чем загадка: «Черный квадрат» — самая знаменитая картина в мире. Уже 100 лет прошло с момента ее написания, а споры и бурные дискуссии не прекращаются.

Почему это происходит? В чем заключается истинный смысл и ценность «Черного квадрата» Малевича? 

1. «Черный квадрат» — это темный прямоугольник

Начнем с того, что «Черный квадрат» вовсе не черный и совсем не квадратный: ни одна из сторон четырехугольника не параллельна ни одной другой его стороне и ни одной из сторон квадратной рамки, которой обрамлена картина. А темный цвет — это результат смешения различных красок, среди которых не было черной. Считается, что это была не небрежность автора, а принципиальная позиция, стремление создать динамическую, подвижную форму.

Казимир Малевич «Черный супрематический квадрат», 1915.

2. «Черный квадрат» — это неудавшаяся картина

Для футуристической выставки «0,10», открывавшейся в Петербурге 19 декабря 1915 года, Малевич должен был написать несколько картин. Время уже поджимало, и художник то ли не успевал дописать картину к выставке, то ли не был доволен результатом и сгоряча замазал ее, нарисовав черный квадрат. В этот момент в мастерскую зашел один из его друзей и, увидев картину, закричал: «Гениально!» После чего Малевич и решил воспользоваться случаем и придумал некий высший смысл своему «Черному квадрату».

Отсюда и эффект растрескавшейся краски на поверхности. Никакой мистики, просто картина не получилась.

Неоднократно совершались попытки исследовать полотно на предмет нахождения изначального варианта под верхним слоем. Однако ученые, критики и искусствоведы считают, что шедевру может быть нанесен непоправимый ущерб, и всячески препятствуют дальнейшим экспертизам.

3. «Черный квадрат» — это разноцветный куб

Казимир Малевич неоднократно заявлял, что картина создана им под воздействием бессознательного, некоего «космического сознания». Некоторые утверждают, что исключительно квадрат в «Черном квадрате» видят люди со слаборазвитым воображением. Если же при рассмотрении этой картины вы выйдете за рамки традиционного восприятия, за пределы видимого, то поймете, что перед вами не черный квадрат, а разноцветный куб.

Тайный смысл, вложенный в «Черный квадрат», можно тогда сформулировать так: мир, окружающий нас, только на первый, поверхностный, взгляд выглядит плоским и черно-белым. Если человек будет воспринимать мир объемно и во всем разноцветии, его жизнь кардинально изменится. Миллионы людей, которых, по их словам, инстинктивно притягивало к этой картине, подсознательно чувствовали объемность и разноцветность «Черного квадрата».

Черный цвет поглощает все другие цвета, поэтому увидеть в черном квадрате разноцветный куб достаточно сложно. А увидеть за черным белое, за ложью правду, за смертью жизнь сложнее многократно. Но тому, кому удастся это сделать, откроется великая философская формула.

4. «Черный квадрат» — это бунт в искусстве

На момент появления картины в России было засилье художников кубистской школы. Кубизм достиг своего апогея, уже порядком поднадоел всем художникам, и начали появляться новые художественные направления. Одним из таких направлений стал супрематизм Малевича и «Черный супрематический квадрат» как его яркое воплощение. Термин «супрематизм» произошел от латинского suprem, что означает «доминирование, превосходство цвета над всеми остальными свойствами живописи». Супрематические картины — это беспредметная живопись, акт «чистого творчества».

Одновременно были созданы и экспонировались на той же выставке «Черный круг» и «Черный крест», представляя три основных элемента супрематической системы. Позднее были созданы еще два супрематических квадрата — красный и белый.

«Черный квадрат», «Черный круг» и «Черный крест».

Супрематизм стал одним из центральных явлений русского авангарда. Его влияние испытали многие талантливые художники. Поговаривают, что Пикассо охладел к кубизму после того, как увидел «Квадрат» Малевича.

5. «Черный квадрат» — это пример гениального пиара

Казимир Малевич раскусил суть будущего современного искусства: неважно что, главное — как подать и продать.

Художники экспериментировали с черным цветом «сплошь» начиная аж с XVII века. Первым наглухо черное произведение искусства под названием «Великая тьма» написал Роберт Фладд в 1617 году, за ним в 1843 году последовали Берталь и его работа «Вид на La Hougue (под покровом ночи)». Спустя более чем 200 лет. А дальше уже практически без перерывов — «Сумеречная история России» Гюстава Доре в 1854-м, «Ночная драка негров в подвале» Пола Билхолда в 1882-м, совсем уж плагиат — «Битва негров в пещере глубокой ночью» за авторством Альфонса Алле. И только в 1915 году Казимир Малевич представил публике свой «Черный супрематический квадрат». И именно его картина известна всем, тогда как прочие знакомы только историкам искусства. Экстравагантная выходка прославила Малевича в веках.

Впоследствии Малевич нарисовал как минимум 4 версии своего «Черного квадрата», различающиеся рисунком, фактурой и цветом в надежде повторить и приумножить успех картины.

6. «Черный квадрат» — это политический ход

Казимир Малевич был тонким стратегом и умело подстраивался под меняющуюся ситуацию в стране. Многочисленные «черные квадраты», нарисованные другими художниками во времена царской России, так и остались незамеченными. В 1915 году «Квадрат» Малевича приобрел совершенно новый, актуальный своему времени смысл: художник предлагал революционное искусство на благо нового народа и новой эпохи.
«Квадрат» к искусству в его обычном понимании не имеет почти никакого отношения. Сам факт его написания — это декларация конца традиционного искусства. Большевик от культуры, Малевич пошел навстречу новой власти, и власть ему поверила. До прихода Сталина Малевич занимал почетные должности и успешно дослужился до народного комиссара ИЗО Наркомпроса.

7. «Черный квадрат» — это отказ от содержания

Картина знаменовала собой явный переход к осознанию роли формализма в изобразительном искусстве. Формализм — это отказ от буквального содержания в угоду художественной форме. Художник, рисуя картину, мыслит не столько понятиями «контекст» и «содержание», сколько «баланс», «перспектива», «динамическое напряжение». То, что признал Малевич и не признали его современники, является фактическим для современных художников и «просто квадратом» для всех остальных.

8. «Черный квадрат» — это вызов православию

Картина была впервые представлена на футуристической выставке «0,10» в декабре 1915 года вместе с другими 39 работами Малевича. «Черный квадрат» висел на самом видном месте, в так называемом красном углу, где в русских домах, согласно православным традициям, вешали иконы. Там на него и «наткнулись» критики-искусствоведы. Многие восприняли картину как вызов православию и антихристианский жест. Крупнейший художественный критик того времени Александр Бенуа писал: «Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы ставят взамен Мадонны».

Выставка «0,10». Санкт-Петербург, декабрь 1915 года.

9. «Черный квадрат» — это кризис идей в искусстве

Малевича называют чуть ли не гуру современного искусства и обвиняют в гибели традиционной культуры. Сегодня любой смельчак может назвать себя художником и заявить, что его «произведения» обладают высочайшей художественной ценностью.

Искусство изжило себя, и многие критики сходятся во мнении, что после «Черного квадрата» ничего выдающегося уже создано не было. Большинство художников ХХ века утратили вдохновение, многие находились в тюрьмах, ссылках или эмиграции.

«Черный квадрат» — это тотальная пустота, черная дыра, смерть. Рассказывают, что Малевич, написав «Черный квадрат», долгое время говорил всем, что не может ни есть, ни спать. И сам не понимает, что такое сделал. Впоследствии он написал 5 томов философских размышлений на тему искусства и бытия.

10. «Черный квадрат» — это шарлатанство

Шарлатаны успешно дурят публику, заставляя поверить в то, чего на самом деле нет. Тех, кто им не верит, они объявляют глупыми, отсталыми и ничего не понимающими тупицами, которым недоступно высокое и прекрасное. Это называется «эффект голого короля». Всем стыдно сказать, что это фигня, потому что засмеют.

А максимально примитивному рисунку — квадрату — можно приписывать какой угодно глубокий смысл, простор для человеческой фантазии безграничен. Не понимая, в чем великий смысл «Черного квадрата», многие люди оказываются перед необходимостью его себе придумать, чтобы было чем восхищаться при рассматривании картины.

Источник: adme.ru
 © AdMe.ru

То, о чем я хочу рассказать, привлекло мое внимание чисто случайно. Просто два зрителя, подошедшие один за другим к этой картине у меня на глазах, повели себя очень по-разному.

Повели чисто физически. Первый подался вперед, словно вглядываясь в открывающуюся перед ним ночную даль. Второй же слегка изогнулся, наклонил голову вбок – будто заглядывая за полузакрытую дверь.

Мне стало любопытно. В зале я простояла с полчаса, наблюдая за зрителями и загибая пальцы. Вряд ли бы люди смогли это вербализовать, но движения у всех были либо в одном, либо в другом варианте. Получилось – фифти-фифти. И до сих пор найти объяснения этому факту я не могу.

В юные годы Казимир Малевич успел поработать чертежником в управлении Курско-Московской железной дороги. Конечно, выводить из этого его склонность к геометризации в живописи было бы – простите за каламбур – слишком прямолинейным. Но – все же констатируем.

«Черный квадрат» — самое известное произведение Малевича. Его знают даже те, кто ни одной другой его картины не вспомнит.

«Черный квадрат» — самое известное произведение русского художественного авангарда. Его знают даже те, кто не вспомнит и имени автора.

Между тем это далеко не единственная у Малевича геометрическая абстракция. «Квадрат» (который сам автор именовал «четырехугольником» — и вообще-то был в этом прав, ибо, строго говоря, геометрически точным «квадрат» не является) представлял собой лишь часть из большой серии — 39 полотен — так называемых «супрематических» работ. И внутри самой этой серии «Квадрат» был частью триптиха, куда входили также «Черный круг» и «Черный крест». Всю серию автор готовил к выставке с названием «0,10», открывшейся в конце 1915 года в Петербурге (полное ее название — «Последняя кубо-футуристическая выставка картин 0,10», что предполагало некоторое подведение итогов футуристического этапа в искусстве). Работал над серией в течение нескольких месяцев того же 1915 года.

К этому времени Казимиру Малевичу 36 лет. Он успел поучиться в юности в Киевской рисовальной школе Николая Мурашко (вполне академиста по манере, но способного оценить таких разных своих учеников как, например, Серов или Врубель). Поработать, как уже сказано выше, чертежником в Курске, одновременно организовав там с друзьями-единомышленниками художественный кружок. Несколько раз – безуспешно – пытается поступить в МУЖВЗ (Московское училище живописи, ваяния и зодчества). С 1906 по 1910 год посещает занятия в московской частной студии Федора Рерберга. Выставляется в таких разных компаниях, как достаточно традиционалистское Московское товарищество художников и лихие «Бубновый валет» с «Ослиным хвостом». Отдает дань импрессионизму, неопримитивизму, кубизму и прочим «измам» той эпохи. Придумывает и свой собственный – «супрематизм».

Собственно, сам этот термин появился одновременно с выставкой «0,10»: к ней Малевич приурочил выпуск брошюры «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм». Здесь речь шла уже не просто об упрощении и геометризации форм, которые и ранее наблюдались как у самого Малевича, так и у его современников. От натуры не оставалось даже тех раздробленных осколков природных форм, которые были свойственны футуризму и кубизму. Чистая геометрическая форма, чистый, без нюансировок, цвет, белый фон как пространство, вмещающее и динамику, и статику – таковы были первые супрематические работы.

Этот первый квадрат, размером 79,5 на 79,5 см, был приобретен в 1918-1919 годах отделом ИЗО Наркомпроса (к слову, закупочную комиссию возглавлял тогда Василий Кандинский). Работа попала в недолго просуществовавший Музей живописной культуры, а уже оттуда — в Третьяковку, где находится и по сей день. Отличается эта работа от других трещинами красочного слоя — кракелюрами.

Второй «Черный квадрат» появился на свет в 1923 году. Причина оказалась банальна: музей не пожелал предоставить картину для экспонирования на выставке (а речь шла не много, не мало как о венецианской биеннале). И Малевич повторяет свой супрематический триптих — и квадрат, и круг, и крест, — причем в увеличенном формате: 106 на 106 см. (Есть версия, что к изготовлению этих полотен приложили руку ученики Малевича – что вполне не исключено). В дальнейшем эти работы хранились у автора, а после его смерти в 1935 году были переданы вдовой в Русский музей, где опять-таки и находятся.

Третий «Квадрат» появился на свет в 1929 году по настоятельной просьбе Третьяковской галереи в момент подготовки там персональной выставки Малевича. Изначальную, первую работу автор повторил в том же формате – потрескавшаяся первая, по мнению дирекции, для экспонирования не годилась. Таким образом, в Третьяковке «Квадратов» стало два. (Дату на обороте автор при этом проставил все ту же – 1913 год. Вообще с авторскими датировками у Малевича все непросто – верить им без перепроверки особо не следует). И казалось бы, на этом все. Но нет. Уже в 90-х годах выныривает еще один «Черный квадрат», размером меньше всех предыдущих: 53,5 на 53,5 см.

Внимание широкой публики этот «Квадрат» привлек после кризиса 1998 года, когда с молотка должно было пойти имущество обанкротившегося «Инкомбанка». Которое (имущество) включало и корпоративную коллекцию. А та, в свою очередь – несколько работ кисти Малевича.

Что, откуда? Открывающиеся подробности и вовсе повергали в недоумение. Нет, сама работа в таком формате действительно существовала – вместе с парным к ней «Красным квадратом» экспонировалась на выставке «Художники РСФСР за 15 лет», прошедшей в Ленинграде. Сохранились фотографии экспозиции. Различные экспертизы тоже подтверждали авторство.

Но вот история… Работа проявилась в начале 90-х в Самаре, где некий владелец предложил ее «Инкомбанку» – то ли на продажу, то ли в качестве залога для получения ссуды. Экзотические подробности пересказывал впоследствии искусствовед Георгий Никич, приглашенный в качестве эксперта: принес картину некий молодой человек, причем принес в обычной спортивной сумке завернутой в какую-то тряпицу.

Самарские владельцы оказались дальними родственниками вдовы Малевича, его третьей жены Натальи, скончавшейся много позже мужа, в 1990 году. К ним же попал еще ряд произведений художника, а также часть семейного архива – и всему этому они настолько не придавали значения, что архив в придачу к сделке отдали «Инкомбанку» вообще безвозмездно. Не говоря уже о том, что картины хранись одно время в ящике с картошкой.

Итак, работы готовились к продаже на аукционе – и позже глава аукционного дома «Гелос» признавался, что торги могли стать очень горячими: предварительный интерес высказали несколько серьезных претендентов. Но тут — новый поворот: в дело вмешалось государство, и с аукциона работу сняли.

Министерство культуры приняло решение о реализации права на приобретение произведения в государственную часть Музейного фонда Российской Федерации (такая возможность оговаривается в одной из статей Закона РФ о культуре). Правда, реализовали решение за чужой счет – миллион долларов за «Черный квадрат» номер 4 выложил не бюджет, а бизнесмен Владимир Потанин (аукцион-то мог принести куда большую сумму, так что кредиторы «Инкомбанка» имели все основания быть недовольными). Картину передали в Эрмитаж, где она теперь и находится.

Таким образом, достоверных «Черных квадратов» выходит четыре. Появятся ли еще новые? С одной стороны, вроде бы таковых не просматривается. Но разве с таким художником, как Малевич, можно в чем-то быть уверенным?
На сам термин, скорее всего, повлиял родной язык Малевича – польский. Слово «супремация» (suprеmаcja) означает в нем «главенство», «доминмирование». И речь тут прежде всего о главенстве в живописи цвета, а не формы как имитации форм природных. Супрематические композиции ничего не представляют – они суть результат творческой воли художника.

Но лучше привести несколько цитат из самой малевичевской брошюры: «Вся бывшая и современная живопись до супрематизма, скульптура, слово, музыка были закрепощены формой натуры и ждут своего освобождения, чтобы говорить на своем собственном языке и не зависеть от разума, смысла, логики, философии, психологии, разных законов причинности.

Искусство живописи, скульптуры, слова — было до сей поры верблюдом, навьюченным разным хламом одалиск, египетскими и персидскими царями Соломонами, принцами, принцессами с их любимыми собачками и блудом Венер. До сих пор не было попыток живописных как таковых, без всяких атрибутов реальной жизни».

«Наше передвижничество раскрашивало горшки на заборах Малороссии и старалось передать философию тряпок. Ближе к нам молодежь занялась порнографией и превратила живопись в чувственный, похотливый хлам. Не было реализма самоцельной живописи, не было творчества».

«Творчество лишь там, где в картинах является форма, не берущая ничего созданного уже в натуре, но которая вытекает из живописных масс, не повторяя и не изменяя первоначальных форм предметов натуры».

«Я преобразился в нуле форм и вышел за нуль к творчеству, т. е. к Супрематизму, к новому художественному реализму — беспредметному творчеству».

Ну, а под конец стиль становится совсем уж похожим на современников-поэтов (со многими из которых Малевич приятельствовал, а некоторых, как Хлебникова и Крученых, и иллюстрировал):

«Я говорю всем: бросьте эстетизм, бросьте чемоданы мудрости, ибо в новой культуре ваша мудрость смешна и ничтожна.
Снимайте же скорее с себя огрубевшую кожу столетий, чтобы вам легче было догнать нас.
Я преодолел невозможное и пропасти сделал своим дыханием.
Вы в сетях горизонта, как рыбы!
Мы, супрематисты, — бросаем вам дорогу.
Спешите!
— Ибо завтра не узнаете нас.» 

Но тексты текстами и теории теориями, а широкую публику обычно интересуют два вопроса:

— сколько всего было «Черных квадратов»? — когда они все-таки были написаны?

Самый первый – вместе со всей «супрематической» серией – был написан в 1915 году. Но тогда возникает резонный вопрос: почему же во многих источниках упоминается 1913 год?

А потому что так датировал эту картину сам Малевич. Имея в виду при этом не физическое ее исполнение, а зарождение идеи.

Предтечей живописного «Черного квадрата» стали элементы оформления постановки оперы Михаила Матюшина «Победа над солнцем». Диссонансная музыка композитора, «заумные» тексты либретто Алексея Крученых – все это логично требовало и нестандартной визуальности. Стилистика Малевича не просто пришлась кстати – он фактически создает еще одну единую партитуру из гротескно искаженных форм костюмов и декораций. И тут в некоторых картинах возникает прообраз «Квадрата» — еще дробного, разделенного на части диагоналями, составленного из фрагментов разного цвета. Переосмысление и окончательное упрощение формы придет позже – но самому автору оказалось важным поставить именно ту дату, к которой относятся его первые супрематические шаги.

Брошюра Малевича

Этот первый квадрат, размером 79,5 на 79,5 см, был приобретен в 1918-1919 годах отделом ИЗО Наркомпроса (к слову, закупочную комиссию возглавлял тогда Василий Кандинский). Работа попала в недолго просуществовавший Музей живописной культуры, а уже оттуда — в Третьяковку, где находится и по сей день. Отличается эта работа от других трещинами красочного слоя — кракелюрами.

Второй «Черный квадрат» появился на свет в 1923 году. Причина оказалась банальна: музей не пожелал предоставить картину для экспонирования на выставке (а речь шла не много, не мало как о венецианской биеннале). И Малевич повторяет свой супрематический триптих — и квадрат, и круг, и крест, — причем в увеличенном формате: 106 на 106 см. (Есть версия, что к изготовлению этих полотен приложили руку ученики Малевича – что вполне не исключено). В дальнейшем эти работы хранились у автора, а после его смерти в 1935 году были переданы вдовой в Русский музей, где опять-таки и находятся.

Третий «Квадрат» появился на свет в 1929 году по настоятельной просьбе Третьяковской галереи в момент подготовки там персональной выставки Малевича. Изначальную, первую работу автор повторил в том же формате – потрескавшаяся первая, по мнению дирекции, для экспонирования не годилась. Таким образом, в Третьяковке «Квадратов» стало два. (Дату на обороте автор при этом проставил все ту же – 1913 год. Вообще с авторскими датировками у Малевича все непросто – верить им без перепроверки особо не следует). И казалось бы, на этом все. Но нет. Уже в 90-х годах выныривает еще один «Черный квадрат», размером меньше всех предыдущих: 53,5 на 53,5 см.

Внимание широкой публики этот «Квадрат» привлек после кризиса 1998 года, когда с молотка должно было пойти имущество обанкротившегося «Инкомбанка». Которое (имущество) включало и корпоративную коллекцию. А та, в свою очередь – несколько работ кисти Малевича.

Что, откуда? Открывающиеся подробности и вовсе повергали в недоумение. Нет, сама работа в таком формате действительно существовала – вместе с парным к ней «Красным квадратом» экспонировалась на выставке «Художники РСФСР за 15 лет», прошедшей в Ленинграде. Сохранились фотографии экспозиции. Различные экспертизы тоже подтверждали авторство.

Но вот история… Работа проявилась в начале 90-х в Самаре, где некий владелец предложил ее «Инкомбанку» – то ли на продажу, то ли в качестве залога для получения ссуды. Экзотические подробности пересказывал впоследствии искусствовед Георгий Никич, приглашенный в качестве эксперта: принес картину некий молодой человек, причем принес в обычной спортивной сумке завернутой в какую-то тряпицу.

Самарские владельцы оказались дальними родственниками вдовы Малевича, его третьей жены Натальи, скончавшейся много позже мужа, в 1990 году. К ним же попал еще ряд произведений художника, а также часть семейного архива – и всему этому они настолько не придавали значения, что архив в придачу к сделке отдали «Инкомбанку» вообще безвозмездно. Не говоря уже о том, что картины хранись одно время в ящике с картошкой.

Итак, работы готовились к продаже на аукционе – и позже глава аукционного дома «Гелос» признавался, что торги могли стать очень горячими: предварительный интерес высказали несколько серьезных претендентов. Но тут — новый поворот: в дело вмешалось государство, и с аукциона работу сняли.

Министерство культуры приняло решение о реализации права на приобретение произведения в государственную часть Музейного фонда Российской Федерации (такая возможность оговаривается в одной из статей Закона РФ о культуре). Правда, реализовали решение за чужой счет – миллион долларов за «Черный квадрат» номер 4 выложил не бюджет, а бизнесмен Владимир Потанин (аукцион-то мог принести куда большую сумму, так что кредиторы «Инкомбанка» имели все основания быть недовольными). Картину передали в Эрмитаж, где она теперь и находится.

Таким образом, достоверных «Черных квадратов» выходит четыре. Появятся ли еще новые? С одной стороны, вроде бы таковых не просматривается. Но разве с таким художником, как Малевич, можно в чем-то быть уверенным?
Пелипейко Татьяна, http://www.diletant.ru

Действительно загадочен мир супрематизма. О квадрате говорят много; Изображенный на белом фоне его черный квадрат стоит воспринимать не как плоскость, а как вход в космос нового пространственного видения. Сам Казимир Малевич писал в одном из своих писем, что «черный квадрат — зародыш всех возможностей — принимает при своем развитии страшную силу. Он является родоначальником куба и шара, его распадения несут удивительную культуру в живописи». Возможно, именно супрематизм Малевича, как и другие возникшие в начале 20 века абстрактные течения, «окультурили» стремительное развитие цивилизации, оставили для потомков визуальную летопись того времени, времени войн, катастроф, революций, когда иногда казалось, что на отдельные элементы разлагается сама действительность. И действительно, вероятно имел ввиду сторону черного куба -Каабы.
И тогда у него получается интересная трактовка именно в понимании значения квадрата, как вход в космос нового пространственного видения и осмысления мира. Если это изображение видит мусульманин,то он естественно помнит о Каабе и вероятно может себе позволить такую трактовку. Сам не являюсь приверженцем этого вероучения, поэтому не могу домыслить. И угадать какие чувства могут возникать у мусульманина смотрящего на этот квадрат и все же осмелился бы сказать, что такое понимание символизма квадрата уместно-;.вход в космос нового пространственного видения и осмысления мира с учетом исламского толкования мироздания. Если это изображение видит мусульманин, то он естественно помнит о Каабе. Ассоциации зрителя — это вообще иная история. В принципе любое бытование предмета как произведения искусства — это вопрос восприятия. Но если же тот туманный коммент относился к автору картины — то откуда исламские ассоциации у человека, воспитанного в польской католической семье?

Татьяна Пелипейко

Еще раз о Черном Квадрате Малевича

Я как-то нашел время и написал статью под названием «Почему считают Черный квадрат Малевича шедевром». Поводом для её написания послужила статья на сайте проза.ру автор, которой поделился со своими читателями мнением о том, что картина известного художника новатора Малевича «Черный квадрат» не является шедевром, а по сути это просто обман обычных, простых людей. Действительно, нужно признать, что данный автор вовсе не оригинал, такое же мнение о данной картине достаточно широко распространено в народе. Подобных статей, в которых люди на чем свет стоит, клянут Малевича, я встречал большое количество и раньше. А тут еще к тому же многие люди высказались по поводу данной картины на страничке автора заметки на сайте Проза.ру. Большинство рецензий к заметке поддержало позицию автора по данному вопросу. Немного почитав отзывы, я тогда и подумал, что следует по данной теме высказаться. Далее я попытался рассказать то, что узнал о данной картине из телевизионной передачи. В целом на мой взгляд получилось неплохо, но маловато. Я написал статью и успокоился. Но тут на днях на данную мою статью была написана еще одна рецензия. Я приведу её полностью. Автор рецензии так отвечает на вопрос, поставленный в названии статьи «Почему считают Черный квадрат Малевича шедевром»:  — «Да, наверно потому, чтобы как можно больше людей ломали голову над этим вопросом. И, ведь, получилось!!!  Получилось же!  Вот уже не одно десятилетие и не один десяток людей «ломают»….  А те, кто назвал его «шедевром», наверное, сидят себе где-то и тихонечко посмеиваются над всеми «ломающими», которых становится всё больше и больше, как ни странно.  Вот их задумку, думаю, вполне можно назвать «шедевральной»  Главное, «бросить кость» и пусть себе грызут её те, кому нечего делать   Людмила Калачева».    Ответ Людмилы Калачевой собственно стандартный для очень большого количества людей. Большинство людей высказывающихся на данную тему, так и пишут в своих комментариях. Ничего в ответе особенного и необычного нет. Абсолютно стандартная реакция на Малевича и его картину. Я так же вначале дал на данную рецензию свой тоже вполне стандартный ответ. Мол, плохо, что мы перестали понимать столь высокое искусство прошлых поколений, которые были выше и сильнее нас. Но тут вдруг меня посетила одна мысль. И я немного по-другому взглянул на данную ситуацию. Вполне возможно, что то, что я сейчас скажу, абсолютная банальность, и всем всё давно известно, но вдруг я понял, что в нас есть некая система отторжения искусства. Некая защитная пластина, в нашей голове, защищающая нас от воздействия искусства.    Попробую пояснить. Что есть искусство для большинства из нас? Нечто отдельное от нас. Примерно как бог и как пища. Бог и культура это пища духовная, а колбаса и пирожки это пища телесная, и мы её потребляем в соответствующем месте. Бог у нас расположен в церкви, а искусство в музее, пирожок с колбаской на кухне или в столовой. Если бог у тебя в голове, то ты сумасшедший, точно так же если у тебя в голове искусство, если оно живет с твоим духом в едином порыве к совершенству. В наше время всем стало ясно, что всё должно быть на соответствующем месте. И только для потребления. И все тогда в норме. Везде ныне царствует привычный потребительский ритуал. И всем хорошо при этом. Лучше и не надо. Поел пирожок, помянул бога, посмотрел «искусство» в виде слезливого сериала и пошел спать, а завтра на работу. И потом снова по кругу. Полный комфорт. И всех такой порядок вещей устраивает. Кто сейчас скажет, как Блок когда-то:    Да, так любить, как любит наша кровь,  Никто из вас давно не любит!  Забыли вы, что в мире есть любовь,  Которая и жжет, и губит!  Мы любим все — и жар холодных числ,  И дар божественных видений,  Нам внятно всё — и острый галльский смысл,  И сумрачный германский гений…    Сегодня для нас искусство продукт потребления, но не любовь, которая жжет и губит, и нам вовсе не внятны галльские смыслы и прочая дребедень. Зачем голову всякой ерундой забивать? И без этого отлично. «Черный квадрат» в наше время для подавляющего большинства людей, это как раки, запеченные в меде. То есть ерунда какая-то которую не понятно как потребить. И соответственно и отношение такое же, как к какому-то дурацкому эксперименту чудаков из кулинарного техникума. И это вполне понятно. Искусство не как потребление, а как нечто взрывающее изнутри мозг, отторгается и не может быть впущено в жизнь ныне. Оно умерло за ненадобностью и опасностью своею. И все к этому привыкли. И всем только хорошо. И лишь по нелепой прихоти какие-то квадраты черные мешают наслаждаться картиной жизни теперь. Но не сильно. Поскольку система уже выстроена. Везде царит сплошной эрзац культуры. Культура надежно оторвана от народа, и только какие-то идиоты устраивают перфомансы, где под смех и улюлюканье толпы прибивают свои причиндалы к мостовой. Заметить то их заметят, толку то от этого особого нет. Не важно, всё не важно. Раньше писали, «поэт в России больше чем поэт» и речь шла о том, что искусство было важной частью жизни, оно действительно играла какую-то роль. Но ныне поэт в России меньше чем поэт, если он не прибил свои причиндалы к мостовой или не станцевал в богоугодном месте, вовсе и неизвестен, наше сознание защищено от культуры теперь надежно и крепко. И поэтому всё странное, непонятное, бередящее душу, не приспособленное, сложное для потребления отторгается и вызывает страх и отвращение. И это понятно. Искусство должно стоять на полочке в музее и никоим образом не вызывать никаких сильных чувств, и без этого сил жить не хватает. Картина художника должна быть удобной для потребления и тогда она признается искусством, то есть фактически ничем. Мистериям Диониса нет места в нашей эпохе.
Мендяев Пюрвя Николаевич, samlib.ru

«Черный квадрат»: черная дыра, икона или шедевр?

100 лет назад, 8 июня 1915 года, Казимир Малевич создал свое знаменитое произведение «Черный квадрат». Так, по крайней мере, считает специалист по русскому авангарду и исследователь творчества Малевича Александра Шатских.

На самом деле черный квадрат – тогда еще не картина со специфическим названием, а всего лишь квадрат черного цвета – впервые был написан Малевичем еще в 1913 году. Тогда это было всего лишь элемент оформления занавеса футуристической оперы «Победа над Солнцем». Музыку написал Михаила Матюшин, либретто – Алексей Крученых, а Малевич создавал декорации и костюмы.

Черный квадрат — творение человека — появлялся там вместо солнечного круга – явления природы.

Эту же дату – 1913 – Малевич поставил и на обороте холста, изображавшего черный квадрат.

На суд зрителя завершенная концепция – произведение живописи под названием «Черный квадрат», вместе с аналогичными «Черным крестом» и «Черным кругом», да еще к тому же и вывешенное в «красный угол», где обычно в русском доме размещают икону – была представлена лишь 19 декабря 1915 года на открытии выставки футуристов «0,10» в Петрограде.

Но, как бы то ни было, 8 июня – дата, не менее годящаяся для празднования юбилея, чем любая другая.

«Черный квадрат» — одно из самых знаменитых произведений не только русского, но и мирового искусства. На него, как на икону, в полном соответствии с замыслом автора, молятся вот уже многие поколения авангардистов и модернистов.

«Черный квадрат» — символ, предмет для подражания, путеводная звезда и объект многочисленных художественных манипуляций. Иными словами, современная «Джоконда».

В то же время ни всемирная слава, ни вековая история не избавляют его от бесконечных насмешек, иронии, снисходительного, а то и презрительно-враждебного отношения многих, часто очень неглупых и вполне образованных людей.

Для них «Черный квадрат» – это черная дыра, начало разложения и уничтожения всего того чистого и красивого, чем было славно классическое искусство.

Именно так – «От черного квадрата — к черной дыре» — озаглавил свои размышления о пагубности и продажности вдохновленного Малевичем современного искусства известный режиссер Андрей Кончаловский в недавней статье на сайте Русской службы Би-би-си.

В канун юбилея, в попытке понять, в чем же собственно состоит величие и значимость «Черного квадрата» (и есть ли таковые?) мы обратились к Саре Уилсон, известному британскому искусствоведу, специалисту по современному, в том числе русскому искусству ХХ века, профессору Института искусства Курто при Лондонском университете.

Как ребенок?

АК: Один из самых распространенных упреков со стороны не очень симпатизирующих современному искусству людей в адрес «Черного квадрата», как впрочем и других аналогичных произведений авангарда, состоит в простой фразе: что это за искусство? Так нарисовать может любой ребенок.

СУ: Да, действительно, те же обвинения звучали в свое время и в адрес Пикассо. Но многие не симпатизирующие современному искусству люди с удовольствием носят одежду в яркую черно-белую клетку. Стоит взглянуть на такую вещь, и ты сразу понимаешь, насколько прочно визуальные идеи Малевича проникли в нашу жизнь и в наш быт. И это только их функциональное применение. Но если смотреть на эту картину в зале музея, то невозможно не ощутить той огромной притягательной силы, которая исходит от ее черного темного центра.

Икона?

АК: На первой же выставке, на которой был показан «Черный квадрат» Малевич определил для своей картины очень специальное место – в так называемом «красном углу», то есть там, где в русском доме традиционно размещается икона, придав тем самым своей работе очень серьезное религиозное значение. Что это? Новая религия? Анти-религия? Насколько можно говорить о религиозном содержании этой вещи?

СУ: «Черный квадрат» постоянно перемещается в нашем восприятии от tabula rasa, «чистой доски», то есть пустоты вакуума, до доведенной до абсурда эстетической, идейной и, да, религиозной нагрузки. Не будем забывать, что «Черный квадрат» был лишь одной из работ в серии других аналогичных картин, рядом с «Черным кругом» и «Черным крестом». Все эти глубоко символичные работы, и помещенный на место иконы «Черный квадрат» совершенно явственно говорили о создании новой религии – религии модернизма.

Лондонский музей Виктории и Альберта подготовил превосходную виртуальную выставку, на которой работы Малевича размещены бок о бок с вдохновившими их иконами. И если взглянуть на одеяния иерархов русской православной церкви, то мы увидим те же черно-белые клетки, к которым непосредственно отсылался Малевич. Во многих работах Малевича мы видим схематические изображения креста, распятия и другой религиозной символики.

Конец живописи

АК: В то же время о «Черном квадрате» говорят как о завершении определенной эволюции в истории живописи – от импрессионизма через кубизм к супрематизму, как о жирной точке в конце этой истории и чуть ли не о последнем гвозде в гроб живописи.

СУ: Конечно же, Малевич не мог бы прийти к идее «Черного квадрата» без наследия Пикассо, без идей кубизма. Но, как и «Фонтан» Дюшана, эта работа – не только завершение, но и начало определенного пути в искусстве. В течение десятилетий этот новый путь оставался практически неосознанным. У нас в Британии лишь Камилла Грей и ее книга «Русский эксперимент в искусстве» ввели Малевича в обиход художников и искусствоведов в начале 60-х годов, на заре концептуализма.

«Черный квадрат» с его отказом от иконографии и в то же время с переходом живописи от изображения к концепту возвестил начало новой эры, и в этом смысле то самое «доведение до абсурда», о котором я уже говорила, оказалось чрезвычайно плодотворным.

Революция во время революции

АК: «Черный квадрат» – революция в искусстве, по времени практически совпавшая с политической, экономической и социальной революцией не только в России, но и во всей Европе. Насколько эти две революции связаны друг с другом?

СУ: К сожалению, мы не так много знаем о том, как «Черный квадрат» был воспринят в революционной России. Но, конечно же, идея начала нового пути, провозглашение нового искусства, на первый взгляд и напрямую не связанного с прошлым, символ школьной доски, на которой мелом можно было чертать новую историю, не могла не оказаться созвучной романтическом представлении о революции как о начале нового пути.

Мы знаем, что поначалу русская революция пыталась прибегать к иконографии своей великой предшественницы – Французской революции, и на улицах Москвы и Петрограда стали появляться памятники Вольтеру, Дантону и Робеспьеру. Но идеи Малевича оказались куда более сильными, и во многом его художественная революция 1915 года предвосхитила революцию 1917-го.

Наследие

АК: Однако этот революционный запал продолжался очень недолго, и отношение сегодня к революции 1917 года совсем не романтическое. Как нам сегодня оценивать роль идей Малевича и его наследие в искусстве последних ста лет?

СУ: Как я уже сказала, наследие это в течение десятилетий было не проявленным. Малевич, как известно, в сталинские 30-е годы вынужден был отказаться от супрематизма, но даже и тогда в углу своих реалистических картин вместо подписи он рисовал маленький черный квадрат. Это было своеобразное послание в будущее: это я, тот самый парень, который создал «Черный квадрат». Малевич вернулся к нам более чем через 20 лет после смерти, когда в 1958 году Музей Stedelijk в Амстердаме провел первую его крупную ретроспективу. Интересно, что это событие совпало с проведением совсем неподалеку в Брюсселе Всемирной выставки, на которой была представлена скульптура Атомиум. Живопись Малевича стала искусством нового атомного века. Все последующее искусство ХХ и XXI века немыслимо без Малевича.

Шедевр?

АК: Прошло сто лет. По прошествии многих веков, сумеет ли «Черный квадрат» сохранить свою значимость? Останется ли он в истории искусства как шедевры Леонардо, Микеланджело или Рафаэля?

СУ: Как мне представляется, «Черный квадрат» Малевича, «Фонтан» Дюшана и «Герника» Пикассо – три величайших шедевра искусства нового времени. «Черный квадрат» из этих трех работ – самая бескомпромиссная, самая семантически богатая и самая дерзкая в своем вызове будущему.

Image caption
Памятник Малевичу на его родине, в Киеве

Александр Кан, Би-би-си

Малевич К. «Черный квадрат»

Есть художники — наблюдатели и интерпретаторы. Они смотрят на жизнь из некоторого отдаления и судят о ней как бы со стороны. А есть мастера, которые любой сюжет трактуют как неотъемлемую часть собственной биографии, видят себя прямыми участниками изображаемого, пусть даже это возможно лишь при помощи мечтательных допущений или фантасмагорий.Долгое время живописное искусство Казимира Малевича считалось «идеологически вредным», и в своих исследованиях советские искусствоведы главным образом отмечали формальные качества его произведений, ибо они были действительно очень существенны для развития художественной культуры XX века.Сейчас о творчестве К. Малевича написано много книг и еще больше статей, а в 1930-е годы художник был вообще «закрыт»,

хотя его и не забыли. Но он был знаком зла, самым последовательным выразителем модернизма, который знаменовал в официальной критике «полный упадок буржуазного искусства». Однако именно это низведение К. Малевича на самое дно (как отмечают Д. Сарабьянов и А. Шатских — авторы одной из книг о художнике) и «поддерживало интерес к его личности — классика русского авангарда».

В настоящее время значение К. Малевича выходит далеко за пределы только русской художественной культуры и приобретает уже общемировой характер. И вместе с тем его творчество неотделимо от тех художественных процессов, которые происходили в России на рубеже веков; от той своеобразной ситуации, которая сложилась в русской художественной школе, когда туда вошел К. Малевич.

В своем творчестве он как бы сконцентрировал несколько потоков, воплотил в своей жизни и своем искусстве все особенности русского художественного авангарда. Хотя начинал К. Малевич (еще будучи в Киеве) с натурализма, но сам не придавал серьезного значения натуралистическому периоду своего творчества: «Путь этот был неожиданно приостановлен большим событием, когда я наткнулся на вон из ряда выходящее явление в моем живописном восприятии природы. Передо мной среди деревьев стоял заново беленный мелом дом, был солнечный день, небо кобальтовое, с одной стороны дома была тень, с другой — солнце. Я впервые увидел светлые рефлексы голубого неба, чистые и прозрачные тона. С тех пор я начал работать светлой живописью, радостной, солнечной. Один такой находится в Третьяковской галерее («Садик»). Таких этюдов за несколько лет было написано огромное количество. С тех пор я стал импрессионистом».

Импрессионистский цикл был пройден К. Малевичем к 1907 году, и за ним должна была последовать новая фаза его живописной эволюции — авангард. Его уход из импрессионизма состоялся через наследие П. Сезанна к фовизму и кубизму. Был в творчестве К. Малевича и период неопримитивизма, когда на его творчество оказали большое влияние икона и городская вывеска.

В декабре 1915 года в старинном петербургском особняке на набережной реки Мойки, в котором располагалось Художественное бюро Н.Е. Добычиной, открылась выставка «0,10». Никто тогда не задумывался над ее странным цифровым названием, видимо, воспринимая это как очередную причуду футуристов — обозначение последней их выставки. А между тем в одном из своих писем К. Малевич так расшифровывает его: «Мы затеваем журнал и начинаем обсуждать, как и что. Ввиду того, что собираемся свести все к нулю, то порешили назвать его «Нулем». Сами же после перейдем за нуль». Эта идея — свести все предметные формы к «нулю», а потом «шагнуть за нуль» (в беспредметность) — принадлежала К. Малевичу.

На этой выставке была показана серия его картин под общим названием «Супрематизм живописи». Название это многим тогда показалось произвольным, а между тем художник решил подкрепить свой новаторский творческий опыт теоретическим сопровождением. К выставке он выпустил брошюру «От кубизма к супрематизму. Новый живописный реализм». По объяснению самого К. Малевича, слово «супрематизм» означает первенство (то есть главенство) цветовой проблемы.

Больше всего шума наделала на выставке его картина «Черный квадрат». По словам одного из критиков (а вслед за ним и художника), «Черный квадрат» является «иконой, которую футуристы предлагают взамен мадонн и бесстыжих венер». На выставке это полотно висело в особом месте, в углу, — действительно, как икона. Представленная картина оказалась как бы на пограничной полосе — между искусством и не-искусством, между логикой и алогизмом, бытием и небытием, между крайней простотой и беспредельной сложностью.

«Черный квадрат» не имеет ни верха, ни низа, приблизительно одинаковые расстояния отделяют края квадрата от вертикальной и горизонтальной линий рамы. Немногие отклонения от чистой геометрии напоминают зрителям о том, что картина все-таки написана кистью, что художник не прибегал к циркулю и линейке, рисовал элементарную геоформу «на глазок», приобщался к ее внутреннему смыслу интуицией.

То положение, в которое поставлен черный квадрат на белом фоне, некоторые искусствоведы называют «неземной статикой». Черное и белое в сопоставлении друг с другом — это как два полюса, расстояние между которыми предельно раздвинуто, а создающееся между ними цветовое многообразие практически беспредельно и не имеет ограничений. Однако К. Малевич нигде даже намека не дает, что между черным и белым есть множество промежуточных цветов, потому что они вернули бы черный квадрат тому реальному миру, от которого он уже оторвался.

Глядя на «Черный квадрат», зритель невольно задается вопросом об эстетическом смысле картины. Но ответить на этот вопрос очень сложно. Выше уже указывалось, что К. Малевич называл свой «Черный квадрат» иконой. Многие исследователи впоследствии тоже отмечали, что действительно в основе «Черного квадрата» лежит древнерусская икона. Правда, не похожая на те живописные образа в красном углу, которые висели в доме родителей К. Малевича. Но по сравнению с иконой супрематический квадрат являет собой мощный ментальный сдвиг канона, при котором и сам автор может оказаться по ту сторону христианства.

Икона может обладать художественными качествами, а может и не обладать ими. Они могут выступать лишь как дополнение к главному, а главное в иконе — ее божественная сущность. В «Черном квадрате» К. Малевич воплотил ту самую идею синтеза, которая была коренной чертой русской культуры и которая объединила искусство и литературу, философию и политику, науку и религию, а также и другие формы интеллектуальной жизни в единое целое. Таким образом, считают Д. Сарабьянов и А. Шатских, «Черный квадрат» стал не только вызовом публике, но и свидетельством своеобразного богоискательства К. Малевича, символом какой-то новой религии.

Эта картина со дня своего создания не раз становилась объектом самых различных искусствоведческих и философских исследований. Например, И. Языкова свою статью об этом произведении назвала «Черный квадрат» К. Малевича как антиикона». В ней она сразу отмечает, что зеркальность «Черного квадрата» иконе бросается в глаза уже при первом взгляде на полотно. Сама композиция картины К. Малевича вызывает в памяти зрителей основной иконный принцип — доску с четырехугольным ковчегом (углублением), внутри которого и располагается иконописное изображение. По религиозному канону классическая русско-византийская икона пишется на золотом фоне, символизирующем Божественный, нетварный свет. Поля в иконе нередко оставляют свободными, однотонными, а середину заполняют изображением, в котором присутствуют все цвета.

Иконописцы на иконе белым цветом пишут пробелы — на ликах святых, одеждах праведников, в пейзаже. В иконе белый цвет дается небольшими порциями, часто поверх других цветов.

«В «Черном квадрате» К. Малевича, — продолжает далее И. Языкова, — мы видим все наоборот: светлое (белое) поле и черный средник-ковчег». Белым и черным цветом почти во всех культурных и художественных системах обозначаются противоположности: свет и тьма, космос и хаос, жизнь и смерть. В иконе черный цвет употребляется крайне редко, ибо икона — это образ Царства Божьего, а Бог «есть свет, и нет в Нем никакой тьмы». Черным цветом изображается ад — образ гибели и смерти, причем это всегда ад поверженный.

У К. Малевича черному цвету на картине отдано намного больше места, чем белому. Собственно, черный проем квадрата — это и есть «главный герой» картины. Белое оттеснено на периферию, играет роль рамы-обрамления, и тьма явно вытесняет свет, стремясь заполнить собой все пространство. Если икона распахивает перед нами окно в мир, то «Черный квадрат» — это зияющий проем тьмы.

Ощущение, что, стоя перед «Черным квадратом», мы стоим перед бездной, недаром не покидало многих, кто видел эту картину. Да и сам художник не скрывал этого. К. Малевич заявлял, что на «Черном квадрате» искусство заканчивается, что его картина и есть вершина и конец всякого искусства.

Кубизм, который предшествовал супрематизму, К. Малевич называл «искусством распыления». То есть предшественники художника совершили художественную революцию, которая разрушила в картине предметный мир и высвободила энергию. А в «Черном квадрате» разворачивает свое действие уже ничем не обусловленная энергия, и действует она по принципу воронки, затягивая взгляд зрителя внутрь черной бездны.

В «Черном квадрате» К. Малевича изображение человека исключено принципиально. В черной зияющей бездне лиц не разглядеть, миллионы могут уместиться в черном пространстве, когда на первый план выходит логика темных сил и стихий. В некоторых других своих картинах («Крестьянин», «Женщина с граблями») художник тоже не изображает человеческие лица. Намеренно он делает это или неосознанно нащупывает ту грань человеческого существования, когда образ (лик, лицо, личность) исчезает? Когда человек превращается в знак, формулу, в винтик машины? И если это так, то его исчезновение — вовсе не катастрофа, а лишь замена одной детали на другую.

Следует еще раз вспомнить год написания картины — 1914-й, когда разразилась Первая мировая война. А в перспективе были еще революция и гражданская война, когда в романтической устремленности одних перекроить весь мир, другие отдельные человеки действительно становились лишь пылинкой в космосе. Сам К. Малевич о своей эпохе отзывался так: «Сейчас время особое, может быть, никогда не было такого времени, времени анализов и результатов всех систем, некогда существовавших, и к нашей демаркационной линии века принесут новые знаки. В них мы увидим несовершенства, которые сводили к делению и розни, и, может быть, от них возьмем только рознь, чтобы выстроить систему единства».

Таким образом, супрематизм (как и воплощавший его «Черный квадрат») были для К. Малевича не только символом конца искусства, но и вообще символом конца жизни. Во всяком случае в тех ее формах, которые стремилась разрушить революционная стихия. И из обломков старой жизни должна была возродиться жизнь новая — светлая и прекрасная.

«Сто великих картин» Н.A.Иoнина, издательство «Вече», 2002г

nearyou.ru

diletant.media